Кошмар приснился странный, что я-не-я, мальчишка, хожу по выставке диковинок где-то на востоке и там среди всяких черепов и бутафории... Какой-то монстр. Среднее между крокодилом и драконом - жирный альбиносище с огромными клыками как у василиска и морда огромная, тупорылая, но злая... Он сидит так, что все его туловище под землей, замуровано в комнатку бетонную, а голова снаружи, в выставочном зале и вся в цепях. Я прохожу мимо, вокруг ленты, которой он огорожен, стараюсь близко к стене держаться, дальше и дальше, буквально вжимаясь в нее. А монстр следит за мной взглядом и мордой и в конце концов начинает биться и тянуться ко мне.
Прибегают сотрудники музея и пытаются его усмирить, а потом говорят: этот монстр избрал тебя своей жертвой и теперь он сделает АБСОЛЮТНО ВСЕ, чтобы убить тебя, где бы ты ни был и мы не сможем его сдержать.
Скрывалась долго по всему миру...
А еще снилось, что ребята вида хиппового говорят: у тебя энергетическое поле загрязнилось, заразилось чем-то.. ты случаем никого не исцеляла, может переняла у кого? тебе очень почистить надо его, ат о совсем все плохо, столько прилипло гадости.
Проснулась и задумалась об этом почему-то.

---

Сегодня во сне я ехала на мотоцикле; бесшумном, почти от земли отрываясь, через поле, а вокруг были золотые колоски, красные маки и синие незабудки... Было настолько красиво, что плакать хотелось, в горле ком стоял. Будто самая идеальная в мире картина.

У меня ощущение, что я веду двойную жизнь.
Всей, всей, всей-всей душой я в Питере, с ней, с ней, с ней. С этими широкими улицами, огромными зданиями, с рябиной, криками чаек, с прохладой, с моросью, с ветром в лицо...
Я не воспринимаю ничего из того, что происходит здесь. Кофе стало таким важным ритуалом, что нельзя словами передать - это как маленький островок реальности среди моря какого-то БРЕДА! Просто чашечка, дневник, я всегда делаю записи за кофе, в уголочке кафе, что у работы, там готовят штрудели, но я их не ем, только капучино беру. И сижу минут тридцать-сорок, стараюсь осознать, что я - это я и я сейчас здесь.
Все остальное похоже на игру. Самый сложный уровень - встать и доехать с пересадкой до работы. Полегче, мой любимый - сама работа. Черт, я обожаю снимать! Неважно какая происходит херня, я всегда найду за что зацепиться, хотя бы пару красивых кадров, забавных лиц, выстроенных до идеала планов. Смотреть на мир через объектив - совсем не то, что просто так... Дальше - прогулки, ужины, бесконечные прозябания в комнате, откуда не хочу выходить без лишней необходимости. Мне нравится гулять с друзьями, но я настолько сильно погружена в себя, что им, кажется, уже не особо в моей компании. Если честно, я предпочту им вкусный ужин.
Да, я так редко успеваю нормально поесть, что просто стала одержима едой. И скорее даже не самими блюдами, а тем, что могу сесть и спокойно сосредоточиться на чем-то на какое-то время. Никто не побеспокоит. Просто сиди себе и ешь. Молча. А еще резкий контраст от сильного голода к сытости стал каким-то нездорово ярким.
Странные игры... Что я тут делаю, просто вот ЧТО?!?!?! Ради чего я делаю хоть что-то, если это ни на шаг меня не приближает к своей мечте?
Что вообще может мне помочь?
Я даже не прикрывая глаз вижу дорогу: сосны по обе стороны, ровный асфальт, иногда дома деревянные и пасмурно очень. А потом автобан, белые железки посередине трассы. Это въезд в Питер и я чувствую, что осталось не больше часа до...
Метро - золото и люди в сером и черном, так забавно - вся реклама на русском. Трамвай, потом торговые центры, их так много и "на этой дороге постоянно аварии со смертельным исходом". А во дворах есть телефоны, чтобы звонить в полицию!!!
Я жажду этого пути, этой дороги.
Меня разрывает.
День за днем меня разрывает на кусочки невозможность встать на эту дорогу и отправиться в этот путь.
Потому что меня не ждут.

---

тебя хоть там любят? скажи мне не мучай. тебя хоть там любят? запомни, послушай - на всякий пожарный, на экстренный случай, чтоб не было трудно : я вытрясла душу. чтоб больше не думать и больше не помнить, чтоб снова тревогой тебя не изранить. я вытрясла душу в унынии комнат. - о господи, дай мне короткую память! тебя хоть там любят? лелеют? целуют? тебя обнимают? ты счастлив? ты весел? нет, нет, не печалюсь. нет, нет, не тоскую: я вытрясла душу в унынии кресел. не холодно хоть? не грустишь? не измучен? зима говорят, будет нынче суровой. на всякий пожарный, на экстренный случай - я вытрясла душу в унынии слова. чтоб больше не выглядеть слабой и скучной. но помни: родных не бросают. не губят. ну что же молчишь ты? скажи мне, не мучай – _ тебя хоть там любят? тебя хоть там любят?.

---

Надо бы купить пленку в Фэд.
А еще, хах, все мои друзья курят траву. ВОТ ВСЕ... где берут только? и в чем смысл, если "никак не влияет"?
Еще, пишу себе, чтобы не забыть, что в любой непонятной ситуации можно врубать скандинавскую музыку и она будет подо все подходить.

---

Кошмар приснился про парня.. Который заставлял биться насмерть людей. Когда-то он потерял память и теперь не знает кто он и что с ним было до.. Он очень и очень несчастен и озлоблен на мир и на всех. Заманивает людей в многоэтажный дом, там выключается свет и он приказывает им драться, так как уйдет только один. Я все пыталась понять, что с ним, мой противник не хотел драться как и я, было время. Мы говорили, а ему было так плохо, что я боялась, что он что-то сделает со мной, а потом с собой.
Сегодня первый день на половинке табла, я мечтаю, что кошмаров больше не будет. За эти два месяца их больше увидела, чем за всю жизнь.
Еще правда снился сон, где с Катей попали в землетрясение, мне было так страшно, что плакала, а она обнимала и целовала. И мы выжили. Спасибо за этот сон...
Люблю спать. Правда, самое лучшее хобби.

Я все мечтала о путешествиях и теперь понимаю, что больше их не хочу. Только с ней и только в две страны, по иронии, самые дорогие из возможных. Прикольно, да? Проще никуда не хотеть и тихо сгнить здесь.
Город держит в ловушке, я сколько уже не выезжала? Почти год?

Но вообще-то, у меня все хорошо. Все есть. Одежда, еда, работа, несколько подруг.
Огромный волшебный мир и все-все-все наши славные персонажи, я обожаю их до писка и слез.
Я всегда могу посмотреть на какую-нибудь ее фотографию или нарисовать ее. Она часто снится. Я могу мечтать, что изменюсь достаточно, чтобы снова быть интересной, и я стараюсь изо всех сил, чтобы мечта стала явью.
Что еще мне нужно?

---

Появилась потребность записать что-то, но я, как обычно, не знаю что..) поэтому экспромт..)
За окном серо-черно-белое и такое же нейтральное настроение - не радостное и не плохое, просто спокойное. Сессия была очень напряжной, съела все силы, так что теперь у меня "диванные" каникулы с сериалами и я, в целом, не против. Еще пара дней и практика, потом диплом и я хочу уезжать.
Чувствую себя "на дне" - тут тихо, темно и много ила, изредка сюда попадают солнечные лучи и кто-то заплывает, чтобы повидаться. Опять же - меня устраивает.

Часто снится Исландия, снятся разговоры с Котичком, персонажи, что-то на основе просмотренных фильмов, кошмары и постоянное про отца и бабушек.

---

10.01.2018 в 15:33

Пишет  Alex le Sang:

Психология выбора. Эгоцентризм.
Многие вещи, которые для нас, взрослых людей, кажутся абсолютно очевидными и присущими человеку автоматически, на самом деле для детей таковыми не являются даже близко. Один из таких примеров в свое время привел Жан Пиаже, который много занимался вопросами развития детского интеллекта, представлений о мире и способности работать с логическими операциями.

Классический эксперимент в этой области выглядел так. Маленького ребенка (3-4 года) сажали перед макетом из трех гор, который выглядел по-разному с разных сторон, после чего показывали несколько фотографий с разных ракурсов и предлагали выбрать ту, которая совпадает со взглядом самого ребенка - с того ракурса, с которого он смотрит сам. С этой задачей справлялись абсолютно все. Но когда рядом с макетом сажали куклу, которая "смотрит" на этот же макет с другого ракурса (и, соответственно, "видит" перед глазами совсем другую картинку, чем видит ребенок), и ребенку предлагали выбрать фотографию, которая соответствует виду на эти же горы глазами куклы - с этой задачей он, как правило, справиться уже не мог вообще. Понимание того, что мир в глазах другого чисто физически выглядит иначе, потому что этот "другой" смотрит с другого физического ракурса, у ребенка 3-4 лет еще отсутствовало полностью.

Точно то же самое происходило с категориями "право" и "лево". Если слева от ребенка, условно говоря, лежит кружка, а справа - ручка, то среднестатистический ребенок в этом возрасте обычно уже может дать ответ на вопрос "что лежит слева от тебя". Если посадить напротив него куклу и спросить, что с точки зрения куклы лежит слева, он не сможет корректно ответить на этот вопрос. В этом возрасте понятия "право" и "лево" у ребенка в голове кажутся абсолютными, а не относительными. Точно так же происходит, например, с категориями "брат" и "сестра": если в семье два ребенка-мальчика, и одного из них спросить, есть ли у него брат, мы получим ответ "да, есть". В свою очередь, на вопрос "сколько у твоего брата братьев?" мы получим ответ, что их нет вообще. Ребенок в этом возрасте не считает себя братом для собственного брата - категория "брат" работает только для описания тех, кто имеет отношение только к нему самому.

В работах Пиаже этот феномен называется детским эгоцентризмом. Фактически, "точка сборки" у маленького ребенка смещена на него самого настолько, что он считает единственно существующей только ту картину материального мира, которая существует в его собственных глазах: если он видит макет с определенного ракурса, то с него же видят и другие; если для него кружка справа, то справа и для куклы; понятия "брат" и "сестра" существуют только относительно него самого и определяются как то, является ли кто-то братом или сестрой для него лично. С возрастом, по мере развития логического мышления, этот феномен постепенно пропадает, и любой ребенок 6-7 лет способен ответить на все перечисленные вопросы абсолютно правильно.

* * *

Сделаем неожиданный логический прыжок, перекинувшись в шкуру вымышленного израильского преподавателя какого-нибудь предмета, например, математики, который по каким-то одному ему известным причинам отправился на стажировку в Россию. Проходит несколько месяцев, и в ходе случайного разговора в курилке он узнает, что студенты между собой втихаря жалуются на его предмет: он не задает им нужного количества домашних заданий, не выдает им на лекциях готовых рецептов решения, не объясняет досконально, как именно избежать той или иной возникающей проблемы. Хуже того, зачастую то, что он рассказывает - вообще непонятно, и он почему-то этого не осознает и даже не пытается рассказывать материал на более человеческом языке. Наконец, в составленной им контрольной работе была ошибка, поскольку одна из задач требовала инструмента, который они еще не проходили.

Преподаватель находится в состоянии некоторого ступора. Весь его предыдущий опыт работы - все десять лет в израильском университете - говорят, что в случае, когда у студентов возникают проблемы с пониманием материала, они обычно просто задают ему вопросы или просят повторить ту или иную тему. Жалобы на отсутствующие домашние задания - дикость: ничего не мешает студенту самому взять учебник, в котором есть абсолютно все, и самому повторить конкретную тему или выбрать любые тестовые задания, и даже самому проверить, потому что в учебнике есть ключи с ответами. Ему даже в голову не могло бы придти, что нужно рассказывать готовые рецепты: обычно студенты могут либо дойти до них самостоятельно, либо, опять же, задавать конкретные вопросы о том, что делать в том или ином узкоспециализированном случае при решении проблемы. Наконец, ошибиться может каждый, и он привык, что в случае, если контрольная работа составлена с ошибкой - кто-то из студентов говорит ему об этом напрямую, и в этом случае ошибку обычно можно исправить на месте. И он теперь оказывается виноват в том, что сам ее не заметил, а студенты почему-то даже не стали задавать вопрос?

И кто в конечном итоге будет прав - студенты или преподаватель?

* * *

В кросс-культурной психологии уже давно существует ответ "по сути, в каком-то смысле никто". Еще много лет назад классические, как вселенский кактус, исследования Г. Хофстеде по измерениям культуры показали, что в разных странах и культурах встречаются кардинальные различия - причем не просто по внешним параметрам, вроде "каким жестом заказывать пиво" или "принято ли оставлять чаевые официанту". Речь идет о более тонких и сложных различиях, негласных правилах функционирования социума, и Россия с Израилем по одной из шкал находится ровно на противоположных ее концах. В одной культуре принято, что студент должен проявлять инициативу самостоятельно, и если преподаватель не задает задание, а студенту нужно, студент идет и делает сам; в другой принято, что вся ответственность за организацию процесса лежит на преподавателе, и если он что-то не задал - то виноват он, а не студент, который не стал готовиться. Каждая из сторон считала свой стиль поведения "стандартным по умолчанию", не представляя, что в другой культуре этот стандарт может отличаться, причем порой отличаться кардинально.

Но если мы говорим о культурных различиях между странами, то почему мы не можем сказать о культурных различиях между разными субкультурами в одной и той же страны? Если мы считаем, что люди из другой страны могут вести себя иначе, иметь другие цели и ценности - почему мы порой допускаем на автомате, что люди из нашей собственной страны могут иметь похожее на нас восприятие мира - даже несмотря на то, что у них было другое прошлое, другой опыт, другое образование, другой социальный бэкграунд?

От ошибки ложного консенсуса это нас не избавляет абсолютно.

* * *

Одним из первых наиболее подробно про ложный консенсус писал в своих статьях Ли Росс, и этот феномен один в один напоминает открытия Жана Пиаже в области эгоцентризма. Если перевести научные термины на обычный русский язык, то проблема в том, что мы автоматически считаем других людей такими же, как мы сами. Переоцениваем вероятность того, что они разделяют те же качества, что и мы; считаем, что многие будут поступать так же, как мы; интерпретируем чужие поступки так, как это считается нормальным в нашей собственной картине мира.

Вот несколько примеров из самой исходной работы Росса:

- Люди, которые сами временами размышляют о смерти, считают, что достаточно многие (44%) ведут себя так же, но на взгляд тех, кто сам о смерти не думает - таких людей существенно меньше (26%).
- Те, кто считают, что они сами умрут до 70 лет, предполагают, что таких же 57%. Те, кто до 70 умирать не собирается, считают, что умрут 44%.
- Предпочитающие белый хлеб считают, что белый хлеб любит 53% людей. Те, кто не любит, записывают в любителей 37%.
- Те, кто поддерживают борьбу за права и свободы женщин, считают, что таких же, как они, 57%, то есть ощутимое большинство. Те, кто этого не поддерживает, в свою очередь, искренне верит, что большинством являются они, а борцов за свободу от силы 35%.

* * *

Еще жестче становится, когда речь доходит до реального поведения и действий: похоже, что мы бессознательно считаем, что другие должны вести себя в ряде ситуации так же, как ведем себя мы сами. Этот пример Росс тестировал на очень простой задаче: людям в определенной ситуации предлагалось немного побродить вокруг здания университета с рекламным билбордом, а потом ответить, сколько, на их взгляд, повели бы себя так же, как они.

Результаты шокируют: 60-70%. Вне зависимости от того, какую из двух категорий мы спрашиваем - ту, что согласилась, или ту, что отказалась - люди в среднем считали, что 60-70% других людей будет вести себя точно так же, как они. Если испытуемый отказался, он считал, что семьдесят процентов других людей тоже откажутся. Если он соглашался, он считал, что семьдесят процентов других людей тоже согласятся.

Мы подсознательно считаем, что другие чаще всего похожи на нас - в том, кто они, в том, что они будут делать, и гораздо четче замечаем, что они ведут себя _иначе_. Любое поведение, которое нам кажется привычным, не является для нас значимой информацией о человеке. Любой случай, когда он ведет себя _не так_, как мы привыкли - моментально кажется ключевой информацией о нем (и приводит к большим ошибкам, но о фундаментальной ошибке атрибуции поговорим уже в следующем выпуске).

* * *

С этим психологическим эгоцентризмом гораздо сложнее справиться, чем с его материалистическим вариантом, давным-давно обнаруженным Жаном Пиаже. Неприглядная правда состоит в том, что мы ослеплены своей личной историей, своими привычными взглядами на мир и тем, кто мы есть, и пытаемся мерять других по той же самой мерке. Если для нас готовить легко и привычно, значит, точно так же должно быть и для всех остальных, и тот, кто не умеет этого делать - слабак, лентяй и ребенок, а не взрослый человек. Если мы автоматически жонглируем сложными логическими конструкциями и влет читаем научные исследования - значит, это навык, которыми должны обладать все, и те, у кого нет этого "умения логического анализа" - просто глупцы, которые не удосужились ему научиться. Если у нас нет и никогда не было депрессии, значит, человек, который утверждает, что у него она есть - прикидывается, и ему достаточно просто собрать себя в руки, и его "депрессия" автоматически пройдет. Если мы умеем сказать другому "Нет" - то предполагаем, что и другие умеют делать это, и в результате вторгаемся в чужие границы.

И одно из самых больших эгоцентрических заблуждений - в том, что то, что мы добились и то, кем мы являемся, является следствием нашей свободной воли и наших осознанных решений. Чем моложе человек, который об этом говорит, тем, собственно, становится смешнее об этом слушать: как наглядно демонстрирует весь опыт социальной и возрастной психологии и опыт различных психотерапевтических школ, до подросткового возраста, а то и лет до двадцати, практически невозможно говорить о "свободной воле", "осознанных решениях" и "я сам выбрал свою дорогу".

Нет, в определенном смысле слова это выбор, но выбор ребенка - это выбор узника в концлагере, у которого нет никаких сил, знаний и умений, чтобы изменить ситуацию, и выбирает он между тем, чтобы умереть, и тем, чтобы подчиниться окружающей среде одним из нескольких способов, которые действительно есть у него на выбор. При этом он никак не способен изменить, что на стене колючая проволока, что его друг вчера умер от воспаления легких, что завтра его снова выгонят на работу, и он должен работать или отправится в газовую камеру. Только у взрослого человека, по мере появления у него знаний, умений, способностей, по мере личностного роста появляется возможность по-настоящему менять ситуацию в его 20, 25, 30, а то и более поздний возраст.

И очень большой вопрос, насколько можно называть "свободным" выбор между тем, добровольно ты пойдешь утром строить новые бараки для заключенных или пойдешь, получив предварительно прикладом по затылку и пару ударов в печень.

Но о том, до какой степени дети "свободны" в своем выборе, и о том, насколько "свободны" решения очень многих взрослых, которые так и не смогли вылезти за пределы своей любимой сюжетной канвы, поговорим уже в следующем выпуске.

---

Надо записать сон...
Все происходило на лестничных клетках многоэтажного дома: обычные советские лестницы, железные перила, двери квартир. Между собой бьются два "отряда", у всех свое оружие, огнестрел или холодное. Я в этом сне Лео Баскервилль, которым управляет Освальд. Так же я могу использовать одну девушку из своего отряда как аватара - вселяться в нее и драться в ее теле. Она владеет очень красивыми рапирами с золотыми ручками, но в какой-то момент она вдруг решает уйти ото всех, посылает меня и бой и спасается из дома, так что я остаюсь без основного бойца... Однако наши одерживают верх; все стоят у подъезда, я объявляю, что все, кто сейчас предадут своего хозяина и перейдут ко мне - будут помилованы, остальные же умрут. Ко мне тут же кидается Шарлотта, потом Винсент заставляет Аду перейти, чтобы спасти ей жизнь, Освальд во мне приказывает и ему подчиниться и рад, что тот в порядке... Пристраиваю их в наших рядах как кусочки паззла и тут же я понимаю, что бой шел против Джека. Я собираюсь убить всех, кто не сдался, но вспоминаю мертвого Элиота и мне становится дурно. В этот же момент появляется сам Джек, в теле Оза и я реву ему в воротник сюртука. Точнее Лео плачет на руках у Оза, а Освальд - Джека. Мы плачем и признаемся, что нам очень больно: Освальд хрипит на английском "I'm in... Pain.." и Лео ему вторит. ОзоДжек улыбается и гладит нас по голове.

Потом еще был сон про новую квартиру, красивую, большую... Бельевая веревка тянется от нашего окна на каком-то немыслимо высоком этаже к соседнему дому, который в километре от нас, внизу под веревкой поле, пустырь, поросший травой. Я почему-то оказываюсь посередине, между домов, не понимая, на чем я стою. Смотрю вниз и впервые в жизни как-то побаиваюсь высоты, а может даже и не высоты, а просто огромного пространства. Дом на против какой-то яркий, из окон кричат дети, все украшено флагами и цветными шторами, а наш дом спокойный и тихий - гладкие стены. Наша стирка висит на веревке вдоль целого километра и я рассматриваю вещи: скатерти почти у самого конца, у цветного далекого дома, посередине, где я стою, кофта, а рядом с нами уже ничего нет.
В квартире необычная ванная комната, спрятанная в мини-лабиринте коридоров, там я забываюсь и мою голову второй раз за день, потом переживая, что это вредно. Нахожу Котичка, Масю, рассказываю им сон про Лео.

Еще часто стала снится Исландия, даже снилось, что летаю над ней. Всегда все начинается с того, что узнаю черную острую скалу посреди моря с фотографий в интернете и сразу понимаю "вот где я!". Эти сны все наполнены каким-то гигантизмом, все нереально большое, легкие переполняет воздух, у меня голова от восторга кружится... Может это воспоминания о прошлой жизни, может я была там в детстве?..)

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

"Да святится имя Твое;
да прибудет Царствие Твое;
да будет воля Твоя..."

---

найтивыход – аляска; tulpa

С того дня, когда они с Кливом заключили контракт, Крайм становился все красивее. Словно тела и лица соединялись, догоняя души и магию. Красавица, что не красавица вовсе, а белобрысый упрямый зануда, превратила Чудовище в принца. Выравнивались черты, расправлялись плечи, глаза, кажется, грозились со дня на день обнаружить свой цвет. Там, где его кожи с любовью касался Клив - исчезали татуировки и бывало, шрамы. Он носил только черное, сдержанное, закрывающее тело, подобранное Сильвой, ставшее второй кожей невозможно быстро. Засыпал только тогда, когда Клив появлялся, а в остальное время ходил по ночам: по улицам, к морю, в пустеющий дом Йохана, в гости к Чапеку, в храм к Киму. После сражения с Нэн кошмары исчезли, но заснуть в одиночестве не получалось. Крайм содержал библиотеку в полном порядке, закупал корреспонденцию, общался с посетителями, выполнял заказы. Не было помощника и секретаря лучше, чем он. Конечно, ему не доставало рассудительности, опыта да и просто ума, но он адаптировался и учился не попадать в неприятности, из которых выбираться приходилось, размазывая по лицу кровь и накапливая грехов Киму на исповедь.
Иногда он сам принимал решение закрыть библиотеку, запирал все на десяток защитных заклинаний и отправлялся в путешествие по Сказке, посещая одно-два места за раз. Показывая их Кливу, собирая в безлюдных тихих местах его собственнические властные и невозможно драгоценные поцелуи как жемчужины со дна ледяного моря.
Они втроем отметили День Рождение Кима, Чапек не смог прийти, но прислал, как и всегда, вкуснейшую еду и подарок - набор посуды, ножей, вилок, тарелок и стаканов. Он был куда красивее, чем тот, что давно отдал Крайм, так что с тех пор только им и пользовались. Жилище Кима при храме постепенно становилось все более обжитым, уютным. Он быстро обзавелся знакомыми; десятки людей были притянуты его странной харизмой, аурой спокойствия, они приходили помогать с храмом, восстанавливали его кропотливо и искусно, с вниманием к деталям, мелочам. Боги с фресок смотрели сверху вниз уже глазами, подведенными свежими яркими красками.
В дождливые дни Крайм играл Кливу на рояле и иногда с сожалением думал, что не делает этого так же хорошо как Йохан. Ревновал, волновался и от этого делал еще больше ошибок. Потом всегда раскаивался, становился на колени, клал голову под руку Кливу и не произнося ни слова просил прощения.
Сказка без Йохана сходила с ума от скуки: зачастили разноцветные дни, дожди снизу вверх, превращения воды в лужах в красное вино, которое напоминало кровь и рубашки принца этого маленького сумасшедшего мира. Крайм тоже скучал по Йохану, по Сильве как по старшим брату и сестре. Скучал и Клив, по-своему, вздыхая иногда в открытое окно или затихая посреди нравоучительного монолога, натыкаясь на памятную вещицу среди артефактов.
Крайм становился все тише, все плавнее двигался, говорил меньше вслух, больше - Кливу, ведь он всегда слышал и слушал.
Пройдет время - растворятся в тумане и мороси, прошелестят порывом ветра в лентах. Сказка соединит их души и подарит им целый остров: сизый, туманный. Идеальный для прогулок за руку и бархатисто-теплой тишины.

@темы: 1

---

На ощупь идешь в тумане,
Ищешь ориентиры.
Путешествие, полное страха,
Не выходя из квартиры.
Нельзя услышать маяк, увидать тепло рук,
К которым ты хочешь прийти.
Мир стучится к тебе снаружи,
Ты запираешь себя внутри.

@темы: 1

---

Сильвины сны - черный бархат и жемчужинки. Крепкий кофе без молока и белый шоколад. Снежная ночь, пушистые двухцветные коты, вода и танец капельки туши, растворяющейся в бесцветном.
А сегодня сон другой. Без теплой, сохраняющей, уютной темноты. Только белый, только свет, гладкие птичьи перья. И волосы Йохана - светятся, хотя слиплись от...
- У тебя кровь! - восклицает Сильва и тянет руку.
На нее набрасывается белоснежная птица, бьет крыльями, царапает когтями. Красные капельки летят на белое кругом. Сильва отбивается от птицы, Йохан молча стоит, смотрит себе под ноги, а по волосам стекает красное.
Сильва кричит и просыпается, а Йохана рядом нет. Она в ужасе шарит руками по простыням, что еще хранят приятный запах светлых волос и тепло его тела. Сильва поспешно выбирается из одеял и шлепает босыми ногами в коридор.
- Йохан! - зовет она в темноту.
- Что случилось? Я здесь, - полусонное с кухни и Сильва бросается туда.
Йохан сидит за столом, жует бутерброд, читает книгу. Над ним мягко и тепло светит лампа, наполненная светлячками.
- Си, что такое? Я тут... Не спится, - Йохан обвел рукой свой поздний ужин.
- Кошмар приснился, - с облегчением плюхается на стул Сильва. - С чем бутерброд?
- С ветчиной.
- Мне два.
Йохан тихо смеется и встает к плите.

@темы: 1

---

Сильва незаметно смотрела на Йохана, разглядывала лицо, ловила движения. В голове крутилась только одна мысль.
"Кода же..
Когда?"
"Я все жду, когда же ты попросишь меня называть тебя Хэй."

@темы: 1

---

- Херово выглядишь. Ты как вообще?
Крайм поднимает глаза от заплеванного асфальта. Они будто прилипли к чьей-то посеревшей уже от пыли жвачке у таких же серых кед и никак не желают сфокусироваться на Теде.
- Правда?
- Ага.. Может пойдешь проспишься чуток?
- Ага.
Крайм встает, отряхивается и бредет к выходу. Тед провожает его обеспокоенным взглядом. Уж очень давно он такой.. С лица спал, не жрет и не спит толком. Рискует завалить следующее дело, а ведь был чуть ли не самым стоящим парнем в банде...
- Сторчался, - лениво замечает Крис.
- Заткнись, - огрызается Тед. - Что мы без него делать будем?
- Похер, - сплевывает Крис. - Я ему говорил ту бабу не тащить в дом.
- Да все ему говорили...
Тед выглядывает в окно, смотрит как Крайм бредет по противоположной стороне улицы. Не в сторону метро, не в сторону дома.

"Ее больше нет."
В воспоминаниях только синие обескровленные губы. Вода повсюду, весь пол в ней, она еще сильнее переливается через бортики ванной, когда он залезает внутрь.
- Сюзи? Сюзи, ты как?
"Да никак она."
- Сюзи, ты меня слышишь? Почему ты в одежде купаешься?
"Она не купается, она тут вены вскрыла"
- Откуда тут столько краски? Ты рисовала? Рисовала, Сюзи?
"ЗАТКНИСЬ!!!!"
Крайм со всей силы бьет ногой мусорный бак, тот отлетает в сторону с шумом.
- ТЫ ИДИОТ!!! ТЫ КРЕТИН! ПРИДУРОК!
"Я ненавижу тебя."
"Я - это ты."

@темы: 1

---

Когда часами стоишь и пялишься в одну точку появляется много времени, чтобы подумать.
У Нэн куча способов ломать людей. Она с ними экспериментирует, совершенствует свои любимые, возводит в абсолют самые жестокие.
Она эксцентричная, непредсказуемая, всегда яркое пятно в белоснежной комнате. Но любит порядок, систему. Любит дисциплину.
- Стой.
И ты стоишь на одном месте, рассматриваешь интерьер комнаты или же уголок сада. Со вторым всегда повеселее, что-то меняется каждую минуту, есть за что зацепиться глазу: насекомые, птицы, облака. В комнатах же остается только в сотый раз пересчитывать хрустальные подвески на люстре.
Скука кажется даже хуже физической усталости, а она приходит намного быстрее, когда мышцы только и могут, что вытягиваться и вновь расслабляться и больше ничего.
- Сойдешь с места на рассвете.
На плечи оседает роса. Колотит от холода. Не радуют даже звезды, четыре месяца перевернутых, каждый в своей фазе. Сказка будто смеется над тобой четырьмя белозубыми ртами.
"Для этого я попал сюда? Для этого я умер? Неужели впереди только это? Жизнь у Нэн?"
- Наблюдай.
И ты не отрываешь глаз от какой-нибудь ерунды. Пуговицы. Ворсинки на пушистом ковре. Наблюдаешь за клавишей фортепиано: один раз за все дежурство, за много часов, она поменяет цвет, повинуясь шуточной магии, а ты обязательно должен это заметить. Невовремя моргнул - все сначала. Прикрыл глаза - заново.
Жажда жизни, что была так сильна, потихоньку сходит на нет. Вообще любые желания исчерпывают себя. Где-то на задворках сознания все еще теплится образ Клива, воспоминания о первых месяцах в Сказке, когда дышалось легко, когда не хотелось курить, не хотелось спать часами напролет, только бы с реальностью не контактировать. Когда не хотелось умереть.
Бесконечное время на то, чтобы подумать, когда мысли приносят только боль.
В этом и заключается один из самых действенных способов. Люди пытают и ломают себя сами.

@темы: 1

---

Крайм смотрел в стену. Белая холодная стена, ни картин на ней, ни плитки или фресок, ничего... Ну, пара царапин. Только за них взгляд и цеплялся. Стоило Крайму перевести взгляд на одну из них, как глаза сами по себе закрывались. Не хотелось портить это созерцание "пустоты" какими-то там царапинами. Они мешали исчезать.
Бело.
В голове - тоже бело. Звучит шорох рождения иния, неуловимый обычному человеческому уху.
Тихо, бело.
Пусто.
- Клив, - шепотом позвал Крайм.
Ответа не было. Крайм устал, а значит и Клив тоже, залег на дно ждать силы, магии, ждать своего часа. Маленькая снежинка где-то в мозгу, маленькая искорка белого света, сонная, мягкая, нежная.
Крайм представил как держит ее в руках, как прикладывает к щеке. Она ощущается волосами Клива: мягкая, пахнет по-особенному морозом и бумагой, щекочет кожу.
- Я знаю, что ты здесь, - снова шепчет он, опускаясь, ложась лицом к стене, прижимаясь к ее белизне и паре царапин. - Я знаю.
Зубы постукивают друг о друга, глаза не могут закрыться.
- Здесь... Здесь, ты здесь, здесь, здесь...
- Здесь, - звоном капели отзывается Клив.
Снова все замолкает, снова Ничего. Крайм переворачивается на спину, глазами к белому потолку.
Капелька "здесь" горчит на языке.
"Спасибо".

записка

Мы с тобой - клавиши фортепиано.
Я смеюсь лающе, будто пьяный,
Ты - редко и очень красиво,
Рядом с тобой я самый счастливый.
Когда тебя нет - нет.

Вообще ничего нет.

@темы: 1